ищу сослуживцев в/я44121 Ружаны, с 1981-1983

Начал я служить в городе Павлограде, Днепропетровской области, в/ч 73903 (учебный центр РВСН). Потом попал на космодром и был там три недели. Первым генералом, которого я увидел был начальник полигона генерал-майор Курушин. Пару лет назад интервью с ним показывали по телевизору. А оттуда я попал на Камчатку, в пос.Ключи. Часть занималась отслеживанием траекторий и мест падения головных частей ракет. В них были или магнитофон, который писал все параметры полета на пленке, шириной 5 см, или 500 кг взрывчатки, что для поисковиков было манной небесной. Искать место взрыва было легко, а вот находить место падения "головы" с магнитофоном было проблематично, а ее еще надо было откопать. Командиром у нас был полковник Карчевский Николай Николаевич. Каждый день и не раз я бывал у него в кабинете, приносил ему шифртелеграммы о местах предполагаемого падения ракет и другие. Прошло уже очень много лет, а у меня самые лучшие воспоминания об этом человеке. Умный, очень достойный и авторитетный был командир. Если ему кто-либо досаждал, то ругался он так: "Ангидрит твою перекись марганец, через поваренную соль", матерных слов не употреблял. За глаза офицеры его называли "Карч". Под его руководством через весь городок была сделана бетонная дорога - 450 метров и называлась она Карчштрассе.
Сегодня набрал его фамилию и О чудо! Даже его фотография есть. Хотел написать там, но ничего не получилось, закрыто наглухо. Если есть возможность, то просьба перенести мною написанное о нем туда, а что лишнее выбросить.

Страничку о Курушине в Справочнике РВСН заполнил, вставил новую фотографию...

Большое спасибо за помещение моего отзыва о Карчевском Н.Н. на его страничке. Хотел бы еще добавить вот, что. Все телеграммы Николай Николаевич подписывал "Начальник войсковой части 25522". Все попытки офицеров склонить его к подписанию "Командир ..." ни к чему не приводили. Он при мне несколько раз на эти уговоры твердо говорил - я не командир, я начальник научно-испытательной станции, командиры в боевых частях и наукой не занимаются. Летней формой он почему-то считал полевую форму с гимнастеркой. Офицеры посмеивались, но ничего поделать не могли. К нам, двоим сержантам, а потом старшинам срочной службы он относился по отечески, поскольку мы ни разу его не подвели и всю работу делали образцово. Приказал начальнику Дома офицеров среднее место в последнем ряду кинозала никому не продавать, сказав при этом, что вот этих двух сержантов пропускать на все фильмы бесплатно, пусть смотря по очереди, один на 19.00, другой на 20.30. Такой заботы я потом не встречал никогда. Что интересно, у него был какой-то синдром, название я уже забыл. Я потом встречал еще одного майора с такой же особенностью. Николай Николаевич писал всем телом. Двигались пальцы, кисть, вся рука, плечо и все туловище. Впервые, получив от него телеграмму с резолюцией и вернувшись в отделение, я спросил у сослуживца - а что тут написано. Буквы были величиной 10 миллиметров. Тот улыбнулся и сказал - вот это НШ, это НПО, а это зам по ОИР. Потом уже и я научился разбирать его почерк. И был один анекдотичный случай. Тогда в субботу работали до 14.00. Рано утром пришла телеграмма о предстоящем прилете ракеты ночью на вторник. Все входящие телеграммы были доложены Н.Н. утром, резолюции он написал. А эта, в двенадцатом часу была отдана исполнителю майору Муранову Юрию Васильевичу, который как раз и занимался организацией наблюдения за полетом и поиском головных частей. Муранов сунул ее в сейф, здраво рассудив, что дело привычное и время еще есть. Утром, в понедельник, телеграмма была положена им на стол, но все попытки понять, что там написано командиром ни к чему не привели. Его подчиненные тоже ничего не смогли прочесть. Пришли к нам, мы тоже сели в лужу. Тогда позвали писаря из несекретного делопроизводства, который лучше всех понимал почерк командира. Вырезали в листе бумаги прямоугольник по размеру резолюции и накрыв телеграмму попросили его прочитать. Долго он мараковал над текстом, потом все-таки один пункт разобрал. А второй - никак. Делать нечего, Муранов взял телеграмму и пошел к автору. Тот поглядел на него и сказал - дай сюда. Пару минут пытался прочитать сам, а потом наложил на нее ладонь, смял и бросил в сторону Муранова со словами - сразу надо было спрашивать, что здесь написано. Тот не выдержал и расхохотался. Засмеялся и Карчевский. Взял телеграмму, разгладил ее и по новой написал резюлюцию, объяснив Муранову, что написано и что надо сделать.